Довольно. Все эти нежные, качественно подделанные слова, фразы, стихи, целые романы с лёгким привкусом фальши и перламутровой помады «серебристый коралл» живут только одно мгновение. Меньше, чем взмах ресниц, меньше, чем мысли, даже меньше, чем покорная девушка у него в руках. Потом они медленно и мучительно умирают, подыхают в лабиринтах непрочной памяти, возрождаются ночной улыбкой и пронзительным криком во сне, а к утренней заре затихают и не подают признаков жизни. Довольно. Ведь они не несут в себе ничего, кроме привкуса фальши и перламутровой помады.
А она всё говорит что-то про лес, мосты, судьбы и каких-то людей, ловко манипулируя звонким колокольчиком голоса. Он смотрит на неё новым взглядом, настолько новым, что на него стоило бы повесить оранжевый ценник и липкую ленту с бесконечно позитивной надписью «New». Смотрит, как на старую заезженную пластинку, на которой после стонов шансонье неожиданно оказалась рок-баллада; которую со скрипом воспроизводит патефон, пребывающий в вечной агонии. Можно послушать это, а ещё можно посчитать вдохи-выдохи, когда в чистом воздухе так не хватает угарного газа, никотина и запаха свободы, и от их недостатка появляется саднящее чувство в лёгких. Можно.
От всего этого по его крови – прямо от сонной артерии, - разливается что-то горячее, бурлящее, как пунш или гейзер в горах. Это или любовь, или яд, вероятность в пятьдесят процентов так и манит поставить деньги на кон и поскорее начать кусать ногти в ожидании результата. Но любви не существует, это доказывает всё вокруг: презрительные рассказы сожителей, статьи жёлтых газетёнок о несчастных жёнах-домохозяйках, от безысходности опускающих нерадивым мужьям на головы кастрюли, а больше всего металлический механизм в груди, на месте сердца. Он имеет четыре ровненьких, смазанных маслом лопасти, которые работают всё время с одинаковой скоростью. Ура! Ура! Ура! Да здравствуют механизмы! Да здравствуют не дающие осечек, сбоев, не выходящие из-под контроля сердца… Любовь не вписывается в составленную профессионалами систему постоянной работы, любви нет. Её породило однажды воображение какого-то людишки с требующей смирительной рубашки психикой, а весь мир ему поверил, а весь мир пребывал в заблуждении.
Яд. Смертоносное вещество вызывает неадекватный прилив искреннего уважения: оно куда лучше, дороже и опаснее всех любовных зелий в немытых котелках, шипящих и свистящих непроизносимыми согласными заговоров, запрещённых заклятий из книг закрытого отдела библиотеки. Яд приносит удовольствие в стиле садо-мазо, когда течёт по венам, когда достигает самых кончиков пальцев и останавливается на секунду, чтобы отхлынуть назад, когда рисует большие белые пятна перед глазами, когда бьётся трогательной жилкой на тощей шее.
Хриплым голосом уставшего от жизни и смерти человека он останавливает нежные, качественно подделанные слова, снимает иглу патефона со взбунтовавшейся ударными пластинки, последний раз упивается привкусом фальши и будоражащим ядом среди живых сосудов и мёртвых механизмов.
- Хочу отравить тебя.
Стараясь не расплескать яд в руках, он тянет девушку к себе и через отравленные до последней клетки губы передаёт ей несуществующую любовь сердечного приборчика с гарантийным чеком на десять лет, не забывая отметить про себя, что не так уж и нужны никотин и свобода для вдохов-выдохов.

А вот раньше она бы посмеялась над собой и над ним. Почему, когда в дешёвеньких мыльных операх двое актёров из рекламы поливают друг друга слезами, соплями, воспроизводят на память свои тексты, умудряясь при этом переиграть, страстно целуются, и с размаху заваливаются  в кровать с тошнотворно розовым шёлковым бельём, так смешно? А когда сам оказываешься на их засиженном и никому на самом деле не нужном месте, смех застревает между ребёр и соседствует с лёгким, прохладным, но уже тающим страхом. Нужно учиться смеяться над собой. Полезно.
Съезжающий до нуля коэффициент полезного действия заставляет вместо смеха выполнять хоть какую-нибудь мнимую работу. Поэтому она начинает машинально разговаривать, раскладывать по воздушным полочкам всё самое сокровенное и секретное, всё что живёт в душе, прекрасно понимая, что никто её не слушает. Звуки собственного голоса служат фоновым режимом, который успокаивает и усыпляет, как старый тёплый плед. Но он разрушает иллюзию спокойствия и вакуумного пространства. «Что ж, давно пора.»
- Хочу отравить тебя.
«Стоит признать, не лишённое смысла желание. При правильном подходе облегчит существование человечества, избавит его от очередного никчёмного людишки. А, делайте, что хотите. Должна же я существовать для чего-то? Убивайте, оживляйте, бросайте на пол, превращайте в марионетку или алюминиевую кружку, приклеивайте ярлыки с датой изготовления и заворачивайте в душную полиэтиленовую плёнку. Можете даже повязать блестящей ленточкой и вышвырнуть на помойку, пнув ногой. Всё для Вас, я не против. Служу Отечеству. Отравить – отличная идея, одна из лучших. Гениально. Не смею мешать осуществлению изощрённого плана».
- Имею я право спросить, каким образом?
Это ведь так интересно, прямо как ожидание вечного хэппи-энда в очередном бестселлере, бьющем рекорды продаж, а через месяц валяющемся в пыли на книжной полке. Очень увлекательно. Может быть, ей поднесут к носу кусочек ваты, пропитанный синильной кислотой, она сделает пару вдохов – и всё? Или напустят в коридор нитрата аммония через какое-нибудь вентиляционное отверстие, если здесь таковые имеются. Или приложат неимоверные усилия, добудут кору растения стричнос токсифера и вколют в левую ягодицу немного кураре?  Вот было бы здорово. Не так много на свете людей, испытавших на себе его действие, и все они были преимущественно из Южной Америки. Обидно. Хотя, скорее всего, не будут нарушать традиции и просто предложат бокал вина с запахом горького миндаля, предварительно растворив в нём пару ложек цианистого калия – классика всегда в моде.
«Так что же?..
Ути. Как мило. Какой он всё-таки замечательный и оригинальный. Никто ещё не пытался вдохнуть мне экотоксиканты или радиоактивные изотопы прямо через ротовую полость. Я польщена».

Я лечу раны! – сказало Время…
Я приковываю к земле! – ответила Предубеждённость…
Я окрыляю! – возразило Счастье…
А я раню, поднимаю до небес, а потом швыряю на землю! – коварно усмехнулась Любовь… (с)

|Акция: "Влияние Лунного Света"|
|Квест: "Вечер на Лысой Горе"|
Все мы ничтожны в этом мире... Сохрани биение сердца, не дай поглотить его лунному свету...